Ну, положим, сериал еще можно смотреть по серии в неделю, чтобы воспринимать его с той же скоростью, что и смотревшие его по телевизору. А если комикс выходил раз в неделю пять лет, его и читать нужно раз в неделю пять лет? Jaya и Ларош нарушают этот закон (и еще некоторые попутно) и залпом читают комикс Sin Titulo Кэмерона Стюарта - в конце концов, он вышел в виде книги, что хотим, то и делаем.
Страницы 67-106
Страницы 67-76
Ларош: Меж тем, пропала моя версия про физические путешествия. Делия лежит в своей коме - вот, муж ее навещал в больнице.
Jaya: Про Делию ещё поговорим, подожди. Потому что, честно говоря, я забыла про этот момент. Про то, что он её навещал. Хотя, с другой стороны, почему нет. Это будет расходиться с предыдущим, но, разыграть спектакль "жена в коме" Уэсли бы помочь смог. Теоретически. Ладно, повторю, ещё поговорим.
Итак, Джон. Джон обладает свойственными персонажам художественных произведений доверчивостью и безрассудством.
Ларош: Ну, он же сам находится на грани потустороннего мира. Пока Вачек создает свою карманную реальность, Джон приближается к ней с другой стороны. Медленно.
Jaya: Кстати почему? То есть, почему это зацепило Джона?
Ларош: Психическое излучение от жены?
Jaya: Вообще чем дальше, тем меньше понятно, как именно это работает.
Ларош: Джон говорит, что дерево - это что-то вроде воспоминания из детства.
Jaya: Что опять же ведёт нас в странную сторону, нет? Отличную от того, что мы потом узнаем о Пляже.
Ларош: Но прежде того нас ждет необъяснимый (как по мне) флэшбек не то о тяжелых отношениях с родителями, не то о плагиате.
Jaya: О, флэшбек. Ещё одна галочка к моей Альтернативной Трактовке.
Jaya: Итак, дерево. Всё-таки, учитывая то, что мы знаем, это как-то уж очень малообъяснимо.
То есть, конечно, при первом прочтении оно красиво и достаточно хорошо нагнетает, но... почему?
Ларош: Если мы не предположим, что имеем дело с неким общим пространством, таким, как Dreamlands у Лавкрафта (my preference pool is shallow). Ну то есть Вачек его обживает. А существует оно само по себе - пляж, море, дерево. Тогда, правда, надо бы спросить, почему именно дерево.
Но этот вопрос останется и в том случае, если верно мое прежнее предположение - Джон рисует дерево, потому что его "облучает" жена. Но для этого предположения нужно воспользоваться гипотезой о пересечении временного потока.
Jaya: Стоп. Идея хорошая, в том числе тем, что объясняет Уэсли, но она категорически расходится с тем, что потом рассказывает сам Вачек. Впрочем, Уэсли в принципе противоречи всей этой лабуде про мир высшего искусства.
Ларош: Почему?
Jaya: Вообще (и об этом мы ещё поговорим) Уэсли просто необъясним.
Ларош: Ты просто не любишь лавкрафтианские обороты эти и отрицаешь любовь к ним всей индустрии. Уэсли, насколько нам известно, это такая тварь извне. Нечто, что проникает в реальность, когда ты делаешь в ней трещину.
Jaya: Я знаю про эту любовь. И я отлично знаю, что такое Уэсли - я как раз собиралась сказать, что только этой любовью он и объясняется. У нас должна быть Запредельная Тварь, хоть и, откровенно говоря, крайне мелкая и мелочная. Только со всем остальным это как сочетается, а?
Ларош: Ну, он некрупная запредельная тварь, да. Если всерьез опереться на версию, что Стюарт "включил Лавкрафта", то одно с другим нормально складывается. Где дримлендс, там и ктулху.
Jaya: Замечание в сторону: Запредельная Тварь - антагонист прекрасный в основном своим крайним удобством. Вопросы о природе зла, любые некомфортные дилеммы и, что уж там, мотивация вылетают. Ведь давай честно "нам не дано понять, почему он это делает" с точки зрения автора равно в том числе "он может делать что угодно, а объяснения мне придумывать незачем". Собственно, Уэсли это и делает: что угодно.
Ларош: Ну, у классиков как раз очень редко встречается это "не дано понять". Это такое же "упрощение симулякром", как зомби, гундосящие про мозги.
Jaya: Естественно. Но про Уэсли спорить будешь?
Ларош: Уэсли до текущего момента в истории делает понятную вещь - давит на Алекса физическим насилием, чтобы тот перестал копаться в Сюжетной Тайне. Даже вот почти убил его. И, я так понимаю, постепенно эта мотивация затмевается желанием отомстить - Алекс же успешно дает Уэсли по сусалам . Месть, кстати, очень удобная мотивация, другой можно больше не придумывать .
Jaya: Хм. Я подумала: в принципе почти сходится. Тогда, кстати, понятен укол.
Ларош: Нет, укол все равно непонятен. На тот момент мести еще нету, а рациональных причин для укола, как мы уже говорили, нет. Сильно побил и выбросил.
Вот пределы, до которых доходит Уэсли в своих действиях, озадачивают. Я так понимаю, он двух полицейских убил не чтобы "повесить" их на Алекса. А просто машина и пистолет были нужны.
Jaya: Можно предположить, что по идее у Алекса должна была от того препарата вырубиться память. О том, что не сработало (потому что Алекс уже подключён к этой сети) Вачек и Делия узнали тогда же, когда и Уэсли - с приземлением огнетушителя в челюсть. И тут желания Уэсли и пляжных жителей стремительно разошлись. Им Алекс стал интересен, Уэсли - ну да. Хотя звонок Вачека тогда тем более необъясним.
Ларош: Они это узнали - и Делия описала это словами "ты сломан, я тебя починю"? Звонок Вачека, по-моему, дальше вообще не будет использован в истории никак.
Jaya: Да, они это узнали, но когда? Делия пришла к нему в конце нападения на Уэсли.
Ларош: Твой вариант "когда" - хорош. Вот что именно они узнали - это еще вопрос.
И самое интересное: за пределами истории о мести Уэсли очень плохой, но очень бессмысленный тип. Все, что он делает в жизни, судя по всему - насилует пенсионерок. Что безусловно есть большое преступление, но как-то абсурдно выглядит в качестве образа жизни "потустороннего существа", нет?
Jaya: Ну, не только пенсионерок. Кстати о ещё одном персонаже, который пропадёт в никуда. Но я, собственно об этом.
Ларош: Не только пенсионерок? Кого я забыл, задумавшись о Джоне и его жене?
Jaya: Внучку. Внучку, да? Женщину, с которой Уэсли пришёл в дом, где прятался Алекс. Что с ней стало? По логике показываемого, Уэсли уволок её на пляж. Зачем-то. Там мы её притом уже не увидим. И не там тоже не увидим.
Ларош: Ну вот да. Я не думал, что он ее насилует. Я думал, что он ее умыкает или... поглощает?
Jaya: Может быть, но зачем тогда радио? Которое способ вылететь на пляж?
Ларош: А, ну да.
Jaya: То есть нам там покажут картинку, которая точно вызывает в памяти исчезновение Делии и водителя из машины на паркинге больницы.
Ларош: Я тут подумал - помимо скучного варианта, что во время телефонного звонка это Уэсли представляет Вачеком (как Алекс перед этим представился Вачеком клерку-за-странной-дверью) и Алекс это понимает...
Так вот, помимо этого варианта можно еще предположить, что звонок звучит угрожающе только в описании Кэрри, которая ничего не понимает. Мы ведь автоматически читаем "забрал машину, забрал телефон, теперь заберу и девушку". А на самом деле Вачек может иметь в виду, скажем, "прежнюю жизнь". Или "sanity".
Jaya: А откуда у Уэсли телефон? И в его ли стиле подхохатывать? Леон - тот мог...
Ларош: Из машины. Если он отдает ключи Леону лично в руки и вообще знаком с Леоном, почему Леону не отдать ему телефон?
Jaya: И ты настолько крепко решил считать Кэрри дурой, да?
Ларош: Почему дурой? Такой звонок вне контекста, известного нам и Алексу, реально ОЧЕНЬ стремный. А с какими интонациями говорит Вачек, на тот момент еще неизвестно никому.
Jaya: Кэрри известно. Она их слышит.
Ларош: Я имею в виду, хихиканье в трубку после таких реплик - это страшно.
Ну, грубо говоря: представь, что тебе звонит посреди ночи друг и смеется в трубку. Ты подумаешь, что он упоролся. Другой расклад - тебе звонит посреди дня незнакомый человек и смеется в трубку. Это, по-моему, пугает.
Jaya: Если тебе рассказали, что накануне машину с этим телефоном отдали непонятному бомжу?
Ларош: Тем более. Ну так вот я могу предположить, что Вачек ничего плохого в виду не имел. А получилось неудачно.Но это, я повторюсь, версия с большой натяжкой. И глобус в данном случае - идея о том, что у Стюарта все продумано с самого начал.
Еще раз - я не говорю, что Кэрри дура. Я говорю, что Вачек мог не иметь ничего плохого и оказаться очень пугающим в контексте.
Jaya: Ну даже если: цель звонка всё равно не ясна. Он же не владельцу телефона звонит явно.
Ларош: А непонятно, кстати, куда он звонит - Кэрри или на домашний.
Jaya: А думаешь у них есть домашний? Ну то есть. В американских традициях квартира наверняка съёмная. Будет ли у молодой пары там домашний телефон? Но это так, между делом.
Ларош: Я где-то у Алекса видел домашний телефон. Найти?
Jaya: Я бы хотела вернуться к разным ктулху. Можно ли притянуть Дырку В Реальности к показываемому раскладу? Можно. Но она делает всё... настолько более скучным и избитым, что просто ой.
Ларош: 1. Про нее в финале говорится прямо. Ну, что при создании этого карманного пляжа появилась дырка в реальности.
2. Ну, для меня как читателя weird tales здесь все повороты в эту сторону - избитые. Начиная с художника, который всегда рисует один сюжет.
Jaya: Так я и не спорю с природой Уэсли. Я рассказываю, как им автор себе подпортил творческую карму).
Смотри, и да, спойлерить так спойлерить, Вачек-старший, как нам расскажут, имел свою собственную теорию сути и назначения искусства. Он по сути считал, что истинное произведение искусства является в буквальном смысле реальностью, данной в ощущениях.
Окей, хорошо.
Тут понятное: реальность это то, что мы воспринимаем как таковую, то есть если правильно "нагрузить" восприятие, то мы окажемся в новой реальности собранной из транслируемых нам ощущений. Каким образом из этого следует исчесзновение из "реального мира" не ясно, если только не считать, что реальный мир не имеет ровно такую же мульти-солиптическую природу, и мы по сути "перебрасываемся" из одного комплекса объективно не существующих раздражителей и другой, но эту идею мы дальше обсуждать не будем - завязнем (или нет, ты решай).
Ларош: Не завязнем, но мне кажется, что реальный мир в ST не имеет такую же солистическую природу - потому что "ощущения" не транслируются из другого мира, а нужно использовать ощущения реального мира, причем, э-э, кумулятивно, чтобы построить тот, другой.
Тут тогда внезапно возникает интересный вопрос - а смог ли бы Уэсли побить Алекса на пляже, если бы прежде не побил его в реальности? Впрочем, нет. Ранее незнакомые ощущения на пляже испытывать можно - кровь/чернила краба тому пример.
Jaya: Так вот. Концепция мира Вачека - любопытна. В том числе как рассуждение о сути и природе искусства. Надо ли отмечать, что идея о том, что искусство должно быть максимально "жизненным" не является, мягко говоря, всеобщим консенсусом среди как теоретиков, так и практиков искусства?
Ларош: Ну как любопытна.
Jaya: Я не сказала "оригинальна".
Ларош: В той же степени любопытна, в какой нарратив ST "groundbreaking" .
Jaya: Стоп, я не согласна.
Ларош: Но к Вачеку, я думаю, мы еще основательно перейдем, когда доберемся до соответствующего места романа. Вернее, я *надеюсь*, что к тому моменту я смогу что-нибудь сказать.
Jaya: Может я сейчас слишком много читаю популярной литературы по теории искусства, но мне это было любопытно. Куда любопытнее, чем история про то, как пара чуваков открыла сопособ прыгать между мирами, а на них полезла неведомая хрень с другой стороны.
...Хотя есть у меня и тут одна мысль, но её я попридержу. Вернёмся всё-таки к текущему моменту.
Ларош: Я только имел в виду, что искусство как нечто, имеющее не менее реальную природу, чем "реальность" - это, ну, сто раз исследованная искусством же тема . Ничего больше.
Jaya: А, в этом смысле. Да, конечно же. Пигмалион и все дела. Но в этом жанре?
Ларош: Возвращаясь к текущему моменту: почему, вообще, дерево?
Кроме того, что его интересно рисовать?
Jaya: Ну вроде потому что Вачек-старший. Он создал дерево. Или ты имеешь в виду внедиегетические причины?
Ларош: Да, конечно. Почему у Стюарта это пляж и зеркало. Ну и уже после этого - почему Вачек-старший создал дерево, а не куст, не скалу и не зайчика.
Это вообще мой центральный вопрос к историям, в которых кто-то создает новые реальности - почему вы не создаете гигантского пушистого зайчика, парящего в космосе!
...на нем тепло, опять же.
Jaya:...
Jaya:...
Jaya: Видишь эти точки? Это я даю читателям время побыть наедине с этим образом.
Ларош: Это, кстати, всегда было хорошим тестом на то, интересный ли автор пишет "Зеленого фонаря". Открыть любой выпуск и посмотреть, какие формы принимает энергия кольца. Например, еще по трейлеру было понятно, что фильм писали очень скучные люди.
Ларош: Вернемся к дереву. Мне вчитать какой-нибудь особый смысл в то, что оно сухое?
Jaya: Ну диегетически, если говорить о том, что мы уже знаем, с живыми организмами у Вачека проблемы. Можно предположить, что у Вачека-старшего проблем было ещё больше.
Ларош: И параллельно вот что я не понимаю: зачем нужен флэшбек, кроме того, что он дает перебивку в ритме повествования, которая хороша в романе, но была бесполезна для читателей стрипа. Что этот флэшбек сообщает? Особенно с учетом того, что предсказание отца, в общем, не сбывается.
Jaya: Как я уже сказала, я могу попытаться его объяснить, но не сейчас. Сейчас я могу сказать, что нам раскрывают характер Алекса. В том смысле, что мы узнаём, что задатки мудака в нём появились уже в школьные годы.
Ларош: Лишний раз отметим, как здорово тут все нарисовано. Страница с запиской на холодильнике прекрасна и графически, и композиционно.
...это все так плохо с авторскими комиксами, которые мы читаем, что мне хочется похвалить Стюарта за ловкость, с которой он переменно использует черный и сепию как "темный" цвет? Или он действительно это круто делает?
Jaya: Ну, насчёт "круто" не знаю. Скажу "умело".
Ларош: У меня вопрос от необразованности: если ребенок разведенных родителей не хочет проводить время с одним из родителей (и тот, судя по поведению отца, согласен с этим нежеланием), их будут заставлять? Или отец нам тут демонстрирует такую tough love?
Jaya: Я совершенно не знаю американское семейное право. Ни одного штата. Но в принципе в впросах опеки (которая custody) родители договариваются (сами или через суд - но договорённость, возможно, в любом случае должна быть закреплена судебно) при разводе, любые перемены - дело довольно мутное. Судебно-мутное. При этом ребёнка с определённого возраста могут спрашивать о его пожеланиях, но это скорее совещательный голос.
Плюс надо учитывать, что joint custody может быть вопросом не только желания именно иметь при себе ребёнка. Разные факторы, причём с двух сторон. В том числе и факторы вроде "насолить бывшей" и "не хочу совсем в одиночку всегда о нём заботиться".
То есть показываемое нам демонстрирует, то в какой-то момент родители Алекса договорились, что он будет у них жить попеременно. И даже если их эта ситуация не устраивает, она не устривает их не настолько, чтобы тащиться по инстанциям. А Алекс да, должен до совершеннолетия жить там, где должен.
Ларош: Ну, ладно, Алекс получает право свалить многие вещи на отца и деда. Кстати, занятно. Алекс уезжает ночью домой, но его мать в картинке не появляется. И дело не в том, что у матери своя жизнь - Стюарту она не нужна для нарратива.
Случайные детали, которые я не могу объяснить - нужны, а мама главного героя - не нужна!
Jaya: Она ведь, кажется, больше и не появится, нет? Вообще у Алекса нет ни матери, ни бабушки. В общем-то после пубертата все значимые для него женщины так или иначе повязаны с его либидо (и Делия, если мы имеем в виду нуарные тропы, тоже).
Ларош: Нет, в первом флэшбеке мы их видели.
Jaya: "После пубертата".
Ларош: А вот дальше - да, не увидим. Когда у Алекса будет вся жизнь перед глазами проходить, отец и дед там будут, а женщины будут только "любимые".
Jaya: Потому что даже та учительница - явно объект студенческой влюблённости, так?
Ларош: Я не думаю, что история с учительницей - это история про любовь. Роман же в целом - история про поиск своего места в жизни. Пример с учительницей - про то, что чужое место надежно занять не получится.
Jaya: Хм. Хмммм.
История - нет, не про любовь. Но я там вижу специфические нотки. Впрочем, может и вправду дело просто в разочаровании первого значимого авторитета.
Страницы 77-82
Ларош: ...меня так всегда радует, когда американцы вставляют это свое "Fall" в неудачные контексты. Вряд ли ведь здесь это специально - "accident was last fall"
Jaya: Да уж. Делию притом стукнуло по голове.
Ларош: При чем "притом"?
Jaya: Ну, мы же уже обсуждали значимость черепно-мозговых травм для путешественников между реальностями. И она при этом была в очках.
Ларош: То есть ты полагаешь, что у нее больше нет глаз и поэтому она носит темные очки?
Jaya: Нет, но мне нравится эта идея!
Ларош: Меня почему-то очень интересует, что Джон рисовал до того, как стал рисовать дерево.
Мы же, кажется, вовсе не видим его работ времен вертикальной жены?
Jaya: Вроде да. Ну, разве что если побегать глазами по стенам.
Ларош: Я побегал, там ничего нет.
Jaya: Ага. При этом полный гараж? За восемь месяцев? Джон, однако, работоспособен.
Ларош: Вряд ли он делает что-то еще, кроме того, что рисует дерево. Я готов поверить, то есть.
Jaya: Ок, хорошо.
Jaya: Смотри, смотри, как автор притворяется ироничным игроком мета-подмигиваниями!
Ларош: Я думаю, здесь это для не для абажура, а просто для живости диалога. Обыгрывается ведь прием, который ЯВНО не из этого жанра. Он, кстати, пишет об этом что-нибудь в комментариях к странице? Вот чего лишаешься при чтении книги - это комментариев к стрипам.
Jaya:...Комментариев?
Ларош: А их там нет?
Jaya: Ноуп.
Но я хочу обратить твоё внимание на то, с какой лёгкостью Джон соглашается с тем, что Делия, возможно, не так бессознательна, как он считал. И как быстро он предлагает "пойти искать её". Что значит "искать", если она действительно лежит в коме, и он её такой видел буквально пару часов назад?
Ларош: Ну, если он без лишних вопросов подобрал человека в больничном дворе, то он, в общем, открыт для приключений .
Опять же, искать они ее собираются там, где ее видел Алекс и где при этом она может оказаться, даже если Джона не подвели глаза - в видеофоне. Джон вообще всему верит. Потому что перед ним человек, который видит во сне то же самое дерево. Есть только один нюанс - у Джона нет подтверждений насчет дерева .
У Алекса есть, а у Джона нет.
Jaya: Отметим доверчивость Джона?
Ларош: Все вопросы о его поведении останутся без ответа. Потому что скоро он погибнет. Если ты понимаешь, о чем я, то мне кажется, что у Джона должна была быть темная кожа.
Очень уж он добрый и волшебный.
Jaya: А, да-да, я тоже хотела отметить это. Я... скажем так, я сложно к этому отношусь. То есть смерть Джона уж очень внезапна, но может быть это и хорошо.
И нет, мне он не кажется добрым и волшебным. Его отношение к жене... там какие-то странные вибрации.
Ларош:
Я вообще имел в виду архетип magical negro. Потому что это в полный рост он. Бескорыстно помогает, всему верит, позволяет стронуться с мертвой точки в героическом поиске, вселяет уверенность в себя.
Jaya: Да это-то я поняла. За кого ты меня принимаешь, ну.
Ларош: Потом трагически гибнет, чтобы проиллюстрировать высоту ставок и жестокость реальности. Поэтому-то он волшебный, а не почему-либо еще .
А что не так с его отношением к жене?
Jaya: А повторюсь: странные вибрации. Давай вернёмся к этому, когда доберёмся до слов о перемещении Делии, ладно?
Ларош: Окей. Тогда отметим, что к герою возвращается его детский ночной кошмар, он бьется головой, но больше на соответствующих двух страницах обсуждать нечего .
Jaya: Пока нечего, потому что когда мы получим объяснения, у нас появятся вопросы.
Jaya: И даже за подпорченную стенку Джон не обижается. Святой. Как раз и волосяной покров головы подходит.
Страницы 83-87
Ларош: Интересно знать - дверь изначально выглядела *для Алекса* не так, как мы ее теперь видим, или с прошлого раза помещение было заброшено и даже обшивку содрали?
Jaya: Почему содрали? Просто заколотили сверху, нет?
Ларош: Да, мне сначала показалось, что мягкой обшивки больше нет. А это доски. Но зачем так забивать дверь? Притом, что внутри все осталось нетронутым.
Вообще, нам еще снаружи дают понять, что мы попали в место брошенное и запустелое. Хотя Алекс был тут всего несколько дней назад.
Страница с открыванием дверей - как пример страницы, получив которую после недельного ожидания читатель говорит "ну, замечательно", вздыхает и ждет еще неделю.
Ларош: Нарративно, кстати, произошла интересная вещь.
Алекс продемонстрировал волю к победе - после столкновения с Уэсли и будучи на волосок от гибели сразу поднялся и, условно, продолжил поиски. Высшей точкой этого рывка стал натурально leap of faith. После которого Алексу явился, ну, волшебный помощник. Если угодно - ангел.
Этот ангел полностью замещает необходимость Алекса действовать. Он спасает его, восстанавливает и прокладывает для него путь. В моменте с дверью - не только буквально, но и демонстрируя такую физическую силу, на которую Алекс, кажется, неспособен. И очень скоро этот волшебный помощник строго по Кэмпбеллу сойдет с дистанции.
Ларош: В копилку ктулхианского - гроссбух ведется на неведомом языке. Книги на неведомых языках - наше все.
Jaya: Обрати внимание: Делия не шевелится. То есть Джон, конечно, ведёт себя так, будто с ним говорят, но нам показывают статичную картинку на экране.
И следи за намёками. Из показываемого кажется, что она ему что-то такое сказала. Такое... радикальное. Но дальнейшее повествование говорит нам, что там мог быть только звук "настройки". Насколько это соотносится с реакцией Джона?
Ларош: Почему там мог быть только звук настройки? Звук настройки там мог быть ПОСЛЕ каких-то слов. Потому что иначе автор просто "забыл" про этот эпизод.
Jaya: Тогда Стюарт допустил промах как художник. Почему как художник? Потому что, как объяснял нам старик Айснер, дело художника - показать течение времени. Показано нам, что что бы там ни услышал Джон, слышал он это секунды, если не меньше.
Замечу, что если секунд достаточно, то это называется не "при переходе случаются неудачи", а "мы создали охренительное новое оружие массового поражения".
Ларош: Ну или там, где Алекс слышит звук настройки, Джон мог слышать что-то содержательное.
А, ну и да - разумеется, на экране мы видим не собеседника Джона, а статическую картинку, не связанную с разговором, думаю я.
Jaya: Причём новую статическую картинку, не ту, что видел Алекс!
И кстати: а зачем она?
Ларош: Как новую? С новыми очками?
Jaya: Ага).
Ларош: Ну, разумно предположить, что "язык изменился не у эльфов, а у автора" .
Jaya: А ВОТ И НЕ ПРЕКРАЩУ
Ларош: Я тут отлистал к прошлой сцене в этой комнате и отметил две вещи.
Jaya: Вот тебе не в лом пролистать назад, а автору - в лом.
Ларош: Автору не в лом пролистать. Автору в лом перерисовывать. Знаешь, как когда стрипы издают книгами, авторы жалуются, что нужно перерисовать первые пару десятков, потому что там еще не был выработан фирменный стиль? Questionable Cntent так делал, например.
Jaya: То есть типа пусть лучше зритель гадает? Потому что ЭТО ЖЕ МОЖЕТ ЧТО-ТО ЗНАЧИТЬ. И Стюарт - не подросток-любитель. К две тысячи седьмому году у него вполне был свой стиль.
Ларош: Так вот, во-первых, нам неизвестно, где находится монитор с изображением "Алекс у монитора и телефона" - в наблюдательной комнате какой-нибудь или это прямо то, что транслируется в тот момент на экране монитора в комнате, то есть Алекс видит сам себя.
Во-вторых, картинка с каплями дождя показывается не на мониторе, а целой панелькой - что особенно заметно, когда соседние с ней панельки показывают мониторы. Нет никаких оснований считать, что картинка с каплями дождя была на мониторе. На ней и помех-то нет. То есть когда голос за кадром говорит "Сейчас вы увидите изображение", Алекс прямо берет и видит изображение. В глазах.
Jaya: Интересная мысль.
А я вот о чём подумала: визит Алекса, то, как он проходит, наводит на мысль, что общается он не с живой Делией, а с записью. То есть либо Джон каким-то образом, по какой-то причине получает живую Делию на том конце, либо то, что мы слышим - это его реакция на запись, сходную с полученной Алексом. И тогда вот эта его реакция получается... на "картинку".
Ларош: Предположим вот что: Джон общается с записью. А его реакция - это реакция на тот "индивидуализированный" сигнал, реакцию на который станция и записывает. То есть он видит какую-то картину, или вместо нее что-то слышит - и вот это его и накрывает.
Алекс видит эпизод, который пугает его до сих пор. Возможно, то же происходит с Джоном. Перечитал сцену под эту мысль - все укладывается.
Страницы 88-89
Jaya: Ну, Джон не просто напуган. Произошедшее с ним заставляет вспомнить то, чем для полицейских закончилось общение с Уэсли.
Ларош: Того, что происходит с лицом Джона, мы больше нигде не увидим. А вот золотой песок нам еще встретится - но то ощущение важности происходящего, которое мы получаем сейчас, уже не повторится.
Jaya: Золотой песок?
Ларош: Grains of golden sand, говорит Джон мелким шрифтом перед смертью. Ну, а потом этот песок будет в руке у Вачека.
Jaya: Вообще лицо Джона - это же "Звонок".
Ларош: Да? Покажи.
Jaya: Сейчас. То, что там с отражениями делалось сходу не нахожу, ищу, пока вот.
Ларош: Нет, не то же, что по ссылке. Лицо Джона не растягивается, оно расплывается, как рисунок. Ну, он становится на мгновение менее реальным. А в звонке трупы просто искажает криком имхо.
Jaya: Не, не могу найти, долго надо будет разрывать. Но там было как-то вот так, плюс до смерти жертвы начинали странно отражаться в обычных зеркалах.
Подожди, сейчас найду! Cороковая секунда.
Ларош: Да, сходный эффект.
Но все же, кажется, говорит о разном. Там видно, что это, ну, такое искажение "для фотографий" или какое бывает в кривых зеркалах. Здесь же оно графическое, что ли.
Jaya: Да-да, разумеется. Но у меня бывают ассоциации!
Ларош: Кстати. Если следить за тем, как Стюарт пользуется звуковыми эффектами, то получается, что Джон взрывается беззвучно.
Страницы 90-92
Ларош: И нас ждет очередной флэшбек.
Jaya: Про Лиз. И вот это... вот это вызывает у меня нехорошие эмоции.
Ларош: Который на самом деле не очередной флэшбек, а новая часть параллельного нарратива, с которым все хорошо, кроме того, что я не понимаю, зачем он начался именно сейчас.
Jaya: Почему начался?
Ларош: Ну, до сцены с учительницей у нас же не было ничего такого? Кроме сцены с ночным кошмаром, но она "вписана" в историю.
Jaya: Не забывай про металлическую прищепку!
Ларош: Да, точно. Но там флэшбек был еще менее понятен. А вместе они образуют историю о... чем?
Любые два из этих трех я могу объединить попарно, но не три. А впереди будет еще только один, так? Про француженку.
Jaya: Да-да. Ну как о чём. Просто же. Подсказывать не буду, потому что Альтернативная Трактовка, но это же нам в конце прямым текстом произносят.
Ларош: I'm dumb, see?
Jaya: Come on!
Ларош: Или забыл финал.
Jaya: Ну вот дойдём - просветишься.
Ларош: Мне очень нравится в этом параллельном нарративе, что он очень правильно собран. Начинается с establishing shot, постепенно конкретизируются, вводятся персонажи... Вставные истории в этом - только в этом - отношении технически безупречны.
Но ты, кажется, хочешь что-нибудь сказать про Лиз.
Jaya: Да вроде и хочу. А вроде и не хочу. Это такой сложный момент: насколько именно другим людям очевидны те вещи, которые очевидны мне?
Ларош: "Всем все очевидно, не надо ничего писать, расходимся"
Jaya: Мне, например, очевидно, что эта история очень дерьмово контекстуализирует поведение Лиз по отношению к Алексу. Добавляет в её "делай быстро" и, ну да "ты уволен" личную обиду. Зачем-то.
Ларош: Не забывай, что мы видим Лиз все время глазами Алекса.
То есть Алекс, в общем-то, и видит эту личную обиду. И это нормально, что он ее видит - ну, насколько нам известен его характер. А этой обиды может и не быть.
Но история Алекса вращается вокруг впечатлений Алекса от столкновений с другими людьми. Это, ну, естественно.
Jaya: Ты понимаешь, какое дело. Мы действительно иначе как глазами Алекса Лиз не видим. Но не видим, понимаешь?
Ларош: В комиксах этим сложнее, чем в литературе, но ST - это явно история от первого лица. Мы и не можем видеть Лиз чьими-то еще глазами, у нас тут одни глаза протагониста.
Jaya: То есть, по сути, восприятие читателем Лиз напрямую зависит от восприятия Алекса. Который обладает тем, что как-то в одном англоязычном фандомном обсуждении обозначили как protagonist privilege. Со всеми трюками и приёмами, со всей историей мировой культуры, мы всё равно по умолчанию настроены на доверие. Мы верим главному герою и оправдываем его. По умолчанию.
Ларош: Набокова на вас нет .
Jaya: Гхм. То если ста миллионов рассуждений о том, что Гумберт Гумберт - неоднозначная фигура, и о том, что девочка неспроста и сама, ой как не существует?
Ларош: Гумберт - классический пример unreliable narrator, насколько я знаю/помню.
Мы из десяти разных примеров знаем, насколько Алекс невнимателен в происходящему вокруг него. К тому, как люди относятся к нему.
Jaya: Мы знаем, да. У меня нет уверенности относительно авторского отношения, и я несколько позже тыкну в то место, из-за которого у меня этой уверенности нет.
Ларош: Ну то есть понятно, что в комиксах герою значительно сложнее себя выгораживать, да еще так, чтобы мы заметили, как он приукрашивает происходящее в свою пользу. Но Алекс же кристально чистый пример в этом смысле.
Jaya: Чувак. Люди Роршаха за чистую монету принимают, какой уж там Гумберт.
Ларош: (оглядывается) Какие люди?
Мы же не будем сходу предполагать, что ST "не может быть так сложен, потому что его автор ориентировался на несложную аудиторию".
Ларош: But it's nice to see some female sexual agency in comics, isn't it?
Jaya: The one that is immediately punished you mean?
Ларош: Тебе не угодишь. Почему она наказана? Вот если мысленно поменять персонажей местами, что будет? Будет, кстати, хреновато . Но отнюдь не по параметру Punishment.
Чем она наказана? Она на ровном месте предложила, он отказался. Мы не можем расценивать то, что она после этого плакала, как, э-э, то, что он ее наказал. Или что нарратив ее наказал. А только как то, что она плохо перенесла произошедшее.
Jaya: Эй, ты сам предложил рассматривать это в разрезе agency! А в нём выходит, что инициатива наказуема, и чем это отличается от традиционной нормы я не знаю, прости. То есть она, взрослая свободная женщина попыталась... и у неё ничего не вышло, одно расстройство. Что абсолютно нормально, но вот только как едва ли не единичный эпизод, касающийся секса, если не считать карикатурную француженку Алекса, это... мнда.
Ларош: Agency - это же про субьектность и самостоятельное поведение, нет? А не про нарративные функции. Нам показали женского персонажа, который ведет себя сексуально-субьектно. Это, ну, уже неплохо .
Ты же сама ратовала за объемность персонажей . Вот мы имеем дело с женским образом, который отличается от cookie-cutter females. Ну, отличается в масштабах одной страницы - но ЧТО в этом комиксе превышает масштаб одной страницы?
Jaya: Слушай, ну вот смотри. В чём, по-твоему, проблема с неотражением той самой sexual agency в художественных произведениях? То есть, я, кажется, поняла, где мы расходимся, и я готова принять твою точку зрения, но не согласиться с ней.
Для меня проблема не в том, что отсутствие соответствующим образом ведущих себя персонажей делает вещь нереалистичной. Это, конечно, тоже не есть хорошо, но это не главное. То, что при этом транслируется некая норма куда важнее в моём понимании. И вот тут я вижу, что норма транслируется ровно та же.
И нет, я не знаю ответа. Если ты спросишь меня, считаю ли я этическм долгом каждого автора прицельно работать на этой нормы обрушивание, я отвечу, что нет, ну конечно же, какая глупость, как будто дел других нет. Но при этом да, я считаю, что пора бы ей уже сдохнуть. И склоняюсь к тому, чтобы мерять человеческие и в том числе авторско-идеологические качества автора степенью понимания существования проблемы (не только этой, но этой в частности) и осознания её как таковой. Да, это осознание (как и куча других) способно временами загонять в угол пониманием того, что как ни сделаешь - всё плохо, а если делать, как стоит, то, что ты хочешь сказать, может и не выразиться.
Но тем не менее. Некоторые вещи нехороши, и стоит бы с ними что-то сделать.
Ларош: Я понимаю. Но ты знаешь мой взгляд - получается, что мы не можем (не должны) изображать эпизоды, которые укладываются в "новую норму". Потому что мы-читатели автоматически контекстуализируем их в старой.
Jaya: Я, заметь, не придралась к конкретно этой части сама, потому что понимаю, как там всё сложно. Но раз уж мы заговорили...
Ларош: Угу.
Jaya: Про контекстуализацию - да, согласна. Но это всё, пожалуй, тема для отдельного, интересного, но тяжёлого разговора.
Ларош: Anyway...
Страница 93
Ларош: Дальше нас ждет еще одна хорошая, напряженная страница, которая совершенно не смотрится, как стрип. И поскольку яду в нас немеряно, здесь тоже найдется, на что его пролить - книга, которую забирает с собой Алекс, дальше по сюжету не пригодится.
Jaya: Мнда. Зато типа деталь. Молодец автор, подчёркивает.
Страницы 94-99
Ларош: Поведение Кэрри в следующей сцене, если что, не кажется мне глупым . Но у нее сильно колеблется решимость. Сначала она впускает Алекса, а потом она не только берет нож, но и начинает им угрожать.
Jaya: НЕРВЫ. Но в общем согласна.
Ларош: То есть мы это уже видели, помнишь? В случае с телефонным разговором, который переходил между страницами. На предыдущей странице Кэрри нервничает и растеряна, а на следующей - агрессивна.
Jaya: Ага, точно. Страница с ножом начинается так, будто он к ней вломился, а не она сама его впустила.
Ларош: И дальше еще больше. Кэрри хватает нож для самообороны, а потом начинает им угрожать с решимостью на лице. Всем бы такие нервы. Или нет. Лучше бы никому таких нервов.
Jaya: Кстати. Тебя третий и четвёртый кадр внизу не смущают?
Ларош:???
Jaya: Где находятся ножи: сзади или слева от неё?
Ларош: Слева. Все, кажется, нормально, они оба отступают параллельно столешнице, потом она тянется влево за ножом, потом хватается за него обеими руками.
А вот маечка у нее то пропадает, то появляется .
Jaya: Я бы сказала глубина декольте гуляет).
Ларош: Я кстати, не понимаю - мы тут впервые вспоминаем, что он писатель? Ну, good story - это же не про журналистику, это про то, что он хочет вновь заняться литературой?
Jaya: Вообще следующая страница продолжает быть про перепады настроения. "Дай мне хоть одну причину не вызывать полицию", - хорошо звучит в адрес человека, которому угрожаешь ножом.
Ларош: Нормально, почему. Он ворвался к тебе (допустим), ты задержала его, угрожая ножом. Предположим, он не ожидал такого сопротивления.
...только вот как ты вызовешь полицию, не перестав при этом контролировать его .
Jaya: Не, смотри. Это, конечно, скорее про человеческое, тут поведение более-менее понятно. Я вот к чему: почему вызов полиции - лишь один из вариантов продолжения общения с человеком, которого ты считаешь настолько опасным, чтобы махать в его сторону ножом.
Ларош: Я, правда, не понимаю, что она собирается делать, когда досчитает до трех.
Jaya: А, ну это понятно. Пока она считает, он сваливает. Если когда досчитает, он ещё будет в пределах помещения, его пырнут ножом, ну или реально вызовут наконец копов.
Ларош: Суровая женщина. Я-то как раз думал, что он до третьего счета дает ей причину не вызывать полицию, иначе она его выставляет.
Вообще, сообщать человеку, которого подозревают в убийстве двух полицейских, что ткнешь его ножом - не самая лучшая идея.
Jaya: Вот-вот, я об этом. Если она верит в то, что он действительно так опасен, то она ведёт себя крайне безрассудно. Если не верит, а считает, что этот мудак просто вляпался в какое-то дерьмо, то это объясняет, почему она его впускает, но не объясняет дальнейшее. То есть она... ой.
Дошло. Знаешь, как она себя ведёт? Как восстанавливающаяся жертва растянутого во времени домашнего насилия. Такая, полуистереотипная. Периодически сбивается на послушание, но при этом всё равно понимает, что всё плохо, и надо отбиваться.
Но, гхм. Алекс вроде бы не НАСТОЛЬКО мудак.
Это, если что, я фантазирую, пытаясь свести воедино перепады настроения.
Ларош: Мне это напомнило, кстати, сцену с ножом из Малхолланд Драйв. Ту, в которой героиня Наоми Уоттс репетирует сцену и ведет себя, как стереотипная героиня мелодрамы. В данном случае, я полагаю, имеет место не ссылка на Линча, а та самая ситуация, которую Линч и пародирует. Потому что вся дальнейшая сцена ну уж очень полна штампами.
Ларош: В кадре появляется ФЕНОМЕНАЛЬНО картонный старший брат. С фабрики старших братьев для девушек героев. Меня только смущает, что Дерек хватает Алекса не так, как хватают, чтобы что-то сделать. А как хватают младшего школьника, чтобы над ним издеваться .
Хотя, возможно, здесь нам показывают вольную борьбу, просто она так нарисована.
Jaya: Ага. Руки оставляются свободными, что, если считаешь, что имеешь дело с опасным типом, очень странно. Но чёрт с ним. Не будем придираться, нам и без этого есть чем возмутиться.
Керри. Пляж. Как?!
Ларош: У Алекса проявляются те суперспособности, которые оставили его голову целой там, где у некоторых она взрывалась.
Jaya: Суперспособности показывать людям мир Вачека?!
Ларош: Он пытается вернуть ее в свой мир всю сцену, заметь. И в тот момент, когда Дерек его душит, делает то же самое. Видимо, на мгновение теряет сознание. И в этот момент - тянет Керри в "свой" мир Вачека.
Ларош: Если это, конечно, мир Вачека, а не Алекса .
Jaya: Итак, мы окончательно приходим к тому, что наш герой - Особенный. Данунах.
Ларош: Окей, другие версии?
Jaya: Да нет, нет, пусть будет. Примем это как данность, и не важно, что с представлениями того же Вачека это не сочетается. Да что он знает?
Я, кстати, серьёзно.
Страницы 100-101
Ларош: О следующей странице у меня есть такое подозрение, что клочок бумаги с адресом Вачека Алекс должен был найти в той книге, которую забрал со "станции записи". Но что-то заставило Стюарта изменить выбор. Делия, в общем, могла оставить этот адрес, если до своей аварии контактировала с Вачеком лично - а это укладывается в "базовую трактовку".
Я вот скажем в прошлый раз забыл сказать, что точка перехода между "вторым" и "третьим" актами этого комикса - это разрушение мастерской в гараже.
Ларош: Оно хоть и обрамляется двумя другими историями крушения - последним визитом к Кэрри и историей про француженку - само по себе при этом выглядит таким совершенно кэмпбелловским мифопоэтическим поворотом.
Герой избавляется от символов неверного, косвенного поиска, и переходит к поиску прямому. Более того, реальность отвечает на этот его поступок - подсказывает ему, куда двигаться дальше.
Там все признаки, натурально - разрушение прежнего мира, потом он моется, берет в руки оружие (подаренное, натурально, старой женщиной) и отправляется в темный дом, движение по которому начинается с лестницы. Более дотошным в следовании ритуалу инициации не был даже "Шестиструнный самурай".
Причем совершенно необязательно, кстати, чтобы Стюарт все это закладывал сознательно. Это настолько въевшийся в нас культурный стереотип, что он в сюжетном ходе "герой понимает, что назад дороги нет" вылезает сам независимо ни от чего.
Страницы 102-104
Jaya: Знаешь, тогда, имея в виду цель квеста, история про француженку тут в самую точку, после её рассказать было бы уже решительно невозможно. Но о самой этой истории я бы хотела поговорить.
Jaya: Ну понятно, что Орели - это такой сказочный персонаж. Спасибо тебе, Кэмерон Стюарт, за все стереотипные представления о француженках на одной странице.
Понятно, что живой ей быть в общем-то не надо, что бытие объектом, вплоть до произносимого вслух "в неё влюблялись все, ей был нужен тошлько я". И понятно, что нам по сути пытаются рассказать что-то вроде "Пятиста дней лета". Но, как и в случае с фильмом, возникает вопрос: оправдывает ли мета-осведомлённость нарратива запихнутые в него оскорбительные клише? И даже "The Smiths"...
Но в сточки зрения "большого" повествования нам, конечно же, особенно важны последние три слова сто четвёртой страницы.
Ларош: Ну опять же - она "картонная" только до той степени, в которой мы верим Алексу. Можно ведь представить, что Алекс - отрицательный герой, перечитать эти три страницы и увидеть совершенно другую историю.
Это такая, я думаю, обратная сторона стремления к нормативной, отражающей правильные ценности под правильным углом литературе, желанной и либералами, и консерваторами - мы получаем привычку литературе доверять на буквальном уровне. Кто обладает признаками протагониста, тот и прав. Какая мысль выражена словами рассказчика, такую думает и автор. И так далее.
Jaya: Мы с тобой об этом уже говорили, нет? То есть да, я понимаю, что по-хорошему надо всегда "следить за руками", и, в принципе, при повествовании от первого (даже если оно первое-третье - как это называется? - поскольку полноценное повествование от первого лица уж в комиксах, как и в кино, встречается исчезающе редко) лица мы не должны верить персонажу, а уж приписывать взгляды персонажа автору и вправду гиблое дело. Но, слушай, любая "другая история" уж в данном случае будет точно сильной натяжкой, сродни постомодернистским переписываниям старых сюжетов. То есть вот в тех же "Пятиста днях" я это прямо вижу, тут - увы.
Ларош: Бросьте эти фэндомные фокусы, повествование тут от первого лица .
Jaya: НАМ НЕ ПОКАЗЫВАЮТ МИР ЕГО ГЛАЗАМИ.
Ларош: А, ты в этом смысле.
Jaya: "Камера", наш псевдо-глаз, в любом случае внешняя, да.
Ларош: Интересно же спросить: вот за счет чего ты у Уэбба согласна на расхождения мимесиса и диегезиса, а у Стюарта - не согласна?
Jaya: За счёт банально последнего разговора Тома и Саммер.
Насчёт камеры как внешнего глаза, кстати: я про неё в очередной раз многое поняла, когда посмотрела некоторое количество киноверсий театральных постановок. У киноверсии есть свой отдельный режиссёр, ага. Потому что кто-то выбирает, что из происходящего на сцене будут показывать нам в каждый конкретный момент времени. И это, ну. Уже трактовка.
Ларош: К истории про Францию у меня местами есть, кстати, артистические претензии. Там в каждой третьей примерно панельке плашка говорит то же самое, что картинка. В кино это был бы закадровый текст, который дублирует происходящее - в нуаре приемлемый прием, но в основном потому что во времена складывания нуара кино было молодо и многие приемы еще не были рафинированы. А для комикса это, ну, плохо. В наши-то особенно дни .
Jaya: А вот мне оно не жмёт. Во всяком случае на первой странице истории - оно помогает создать ощущение той самой "нереальности". То есть, и я отлично понимаю, что начинаю противоречить сама себе, местами тут отчётливо выпирает картинка, нереальная своей выхолощенной интенсивностью.
Ларош: Ну так если картинка выпирает и полностью соответствует тому, что рассказывает Алекс - то пожалуйста, вот тебе его POV .
И вот еще что интересно: работа, которую нашел себе Алекс, это entry-level. И сколько лет он на ней сидит? Достаточно, чтобы в Париж поехать не в первый год работы, а с тех пор еще успеть потерять одну женщину, завести другую и провести с ней, ну, как минимум "немало" времени.
Jaya: Ну, я не знаю. Сколько ему? Late twenties? Вот то есть лет шесть.
Что, кстати, вполне реалистично. Ну то есть я сужу по себе: я на своей первой послеуниверситетской работе просидела четыре с половиной года, повышали, конечно, пару раз, но круг обязанностей в общем-то не менялся. Так и тут вполне возможно: прибавка раз в два года, новое слово в должности, работы может чуть больше, и она чуть посложнее, но по ощeениям и по антуражу делаешь ровно то же, что и в первый год.
Страницы 105-106
Ларош: Женщина с коробкой, кстати, не существует . В смысле, она имеет чисто функциональное назначение, как тот же Джон.
Jaya: Да-да. Но она в этом смысле чище. То есть более чистый инструмент сюжета. Аккурат на одну страницу.
Ларош: "It was time to give it back" - вот за такие моменты ST и получил ярлычок "магический реализм". Эх. Но большую часть времени сюжет же не играет по этим правилам!
Ну, то есть будь все это чистой сказкой или не менее чистой сюрреалистической драмой, я бы съел.
Jaya: А тут тебя смущает, что всё так чисто-аккуратно?
Ларош: Я тогда начинаю с подозрением смотреть на то, что торговца оружием зовут Шейн. У меня складывается ощущение, что автор задумал перейти в поле несколько другой истории, а потом одумался.
Jaya: Какой именно?
Ларош: Шейн. Ну, нет?
Jaya: Хм. Может быть.
Опять же, я согласна, с одним "но", о котором скажу, когда разберёмся с высокосознательным продавцом оружия. Ах какая лапочка.
Ларош: Кто?
Jaya: Продавец же.
Ларош: Продавец оружия мне нравится. Редкий реалистичный положительный персонаж в этой истории. Джон нереалистичен же своей чрезмерностью. А Шейн - уместный парень. Только его слова, в общем, для истории бесполезны. История-то не про то.
Jaya: Знаешь, а вот мне слова не нравятся. То есть, будь бы он реальным человеком, в этом месте можно было бы спросить, что он, такой умный, делает в этом бизнесе. Стоит оно того или нет, пули проданы, и деньги в кассе. Крокодиловы слёзы, да.
Ларош: Да ну брось. Существует множество промежуточных положений между алкоголизмом и принципиальной трезвостью, нет?
Jaya: Без вопросов.
Ларош: Он в бизнесе продавать людям оружие для самообороны, охоты, коллекционирования, тренировочной и стендовой стрельбы, самоутверждения - тысячи разных вещей.
Jaya: Естественно. Но продавать оружие конкретно Алексу он не обязан. То есть его, конечно, можно обязать это сделать, чисто юридически. Через суд.
Ларош: Ты вот на стрельбу ходишь - и небось не спортивной пулей для пневматики стреляешь .
Я замечу, что все свои слова он произносит ПОСЛЕ заключения сделки. В смысле, может, он таким образом Алекса пытается разубедить. Отобрать пули назад он уже не может.
Jaya: Алекс с тобой не согласен.
Ларош: А ДО продажи он не спрашивает - и это логично. Меня продавщица в магазине тоже не спрашивает, первая ли это моя конфета за день и можно ли мне их вообще.
Алекс, собственно, уговаривает его не допытываться. В общем, я примерно так себе и представляю "свободную страну" - тебе продают пули и говорят, что ты мудак, потому что их купил.
Jaya: Повторю: крокодиловы слёзы. Я помогу тебе в том, что сам считаю плохим, но потреплю тебе нервы и пощекочу своё самомнение высказыванием Осуждения. А продавщицу, которая в любой момент осуществления покупки заикнулась бы про то, нужен ли мне этот товар, я бы послала. Ну то есть нет, но подумала бы об этом. Вот именно потому, о чём я говорю.
Ларош: Ему ведь не сказали, о чем речь. Он не знает, что будет - поэтому не может считать это плохим. Он считает, что добра не выйдет - ну так это не то же самое.
У тебя сложные отношения с советами, как я погляжу . Ну так Алекс Шейна не послал, что делает всё это проблемой Алекса.
"Должен ли адвокат в суде защищать того, в чьей вине не сомневается?"
Jaya: Хороший вопрос! Что я точно знаю: не дело адвоката заниматься спасением души клиента, как бы виновен тот ни был. Причём, подозреваю, в том же США, где с профэтикой жёстче, такое душеспасительство для адвоката может завершиться разборками.
Ларош: Тут всплывает интересный разрез. Значит, если он пули Алексу НЕ ПРОДАСТ, он не сможет склонить Алекса к тому, чтобы воздержаться от поступка, который тот задумал. Понимаешь?
Jaya: Нет, не понимаю, потому что не согласна.
Ларош: Невозможно принять решение воздержаться от поступка, который не имеешь возможности совершить. Я вот за свою жизнь не сбил ни одного пешехода. Потому что за рулем не бывал.
Jaya: Знаешь, что совпало с резким скачком вниз кривой количества самоубийств в Англии? Прекращение производства/продажи газовых духовок.
Ларош: Я навалом такой статистики знаю .
Jaya: Ну так. Если не давать инструмент, то есть нехилая вероятность того, что действия не последует. И если действие тебя так уж беспокоит...
Ларош: Ты же понимаешь, что законодательный запрет на аборты приведет к общему падению числа абортов. Ну, например.
Jaya: А если убрать из уголовного кодекса статью об убийстве, количество убийств не изменится, например.
Ларош: Ну так мы ведь об инструментах, а не о последствиях/планировании.
И в таких примерах, как с Англией и духовками, всегда интересно узнать, возросло ли, например, количество случаев домашнего насилия, несчастных случаев на производстве, случаев халатности там же... Эти люди не покончили с собой и сделали что-нибудь еще. Ну, хорошо, что выжили, да.
Забирать у людей инструменты - так себе способ делать что-то с обществом.
Но это я и мои sophomore-level rhetorics.
Jaya: Меня же риторике учили... ты помнишь кто. НО В ДИПЛОМЕ ЕСТЬ.
Так вот. На уровне теории фраза про инструменты стройна. Типа, людей убивают не пистолеты а другие люди, есть воля - найдётся и способ и всё такое.
На практике мы в том числе в течение нашей жизни уже видим, как новые инструменты меняют жизнь и поведение людей и, ну, человечества. Почему именно введение инструмента может что-то поменять, а его ликвидация - нет?
Но я вернусь к тому, что моя позиция куда проще и превосходно демонстрируется твоим примером с адвокатом: ты здесь не для этого, и если уж взялся за эту работу, то, будь добр, делай её, а не строй из себя проповедника перед клиентами.
Ларош: Все читатели делают пометку в блокнотах: молчать, если продаешь что-то Джедис.
Jaya: ВООБЩЕ МОЛЧАТЬ, ПОКА ДЖЕДИС НЕ РАЗРЕШИЛА ОТКРЫТЬ РОТ. ДА, МЭМ, СПАСИБО, МЭМ.
Вообще может это во мне личное поёт. Я в своё время не сказала клиенту, что он ведёт себя как мудак, и хочет от меня полного мудачества. Я его тупо кинула. Денег, правда, не взяла.
Продолжение следует